В который раз
приходится начинать с риторического. – Почему когда
читаешь опусы местной, особенно Ленинской прокуратуры – хочется воскликнуть:
«Боже храни царя, отечество и прокуратуру». И не просто храни, а именно от тех о которых в категоричной форме сокрушался Николай Васильевич
Гоголь (про дороги пока забудем).
Лежат передо
мной документы и, читая их, - невольно тут же принимаешь точку зрения прокуратуры. И только потом
обращаешь внимание, что такое отношение всего лишь заслуга словосочетаний. А
именно взяли и исказили статус заявителя. Всё время, почему-то не указывается
конкретизирующий статус – «ЗАЯВИТЕЛЬ». Вместо этого - «СЛЕДСТВЕННО-АРЕСТОВАННЫЙ».
Где-то далеко – в закоулках разума возникает мысль: во,
блин!- влип мужик – написал заявление и его же по нему арестовали. А невдалеке
от этого в предсмертных судорогах забилась презумпция невиновности.
Существует неимоверно сильный и закрепившийся в сознании
стереотип: если «терпила» - значит нужно гладить по
головке, если арестован – значит согласно доктрине Глеба Жеглова: «Вор – должен
сидеть» - уже на 80% виноват.
Вот вам и
«краплёная карта» - ну зачем разговаривать с человеком, который и так уже почти
признан виновным. И на этом основании можно заменить полномасштабный
процессуальный статус «заявитель» на другой –
«следственно-арестованный». А он
является усечённым – хотя этот статус подразумевает дополнительные права, но….
Но в любом случае «следственно-арестованный» ограничен
в возможностях, поскольку именно эту цель преследует заключение под стражу.
Сама ситуация
меня привлекла очень-очень важным обстоятельством. Самого заявителя – Костюка Н.А. арестовали по подозрению в совершении
преступления предусмотренного ст. 228-1 ч.2 УК РФ. Он почти тут же заявил о
хищении личного имущества во время личного досмотра. Вот тут, господа Интернет-граждане стоит
задуматься, - толи счастливое стечение обстоятельств, толи гениальная задумка
защиты – таким способом выяснить есть ли у обвинения свидетели, которые могут
подтвердить факт изъятия наркотиков. Как показало дальнейшее
обвинение располагало только одним понятым, который присутствовал при
изъятии наркотиков, со вторым возникли невообразимые проблемы. Во-первых,
сотрудники милиции не удосужились установить личность понятого, о чём
свидетельствует неверный адрес и длительное время его поиска. Причём
прокуратуре пришлось применить вариантность при идентификации личности и нё
установлении, а именно - запросы подавались в адресный стол со
множеством вариантов в сочетании букв фамилии понятого. (А если он оказался бы
сотрудником правоохранительных органов? – всё-таки нужно признать, что личность
не была полностью установлена). Во-вторых, в ходе ряда процессуальных действий
этому понятому пришлось несколько раз расписаться. И вот незадача – подписи и
подчерк не соответствуют друг другу. К сожалению, я уже не обладаю допуском к
почерковедческой экспертизе, но кое-что, а именно свои сомнения - могу
выставить на общее обозрение и на общественный суд.
1.
Протокол личного обыска.
- первая подпись за достоверность метрических
данных понятого.
- вторая подпись за объявление прав понятого.
Хоть и есть
существенная разница между ними, но в целом их можно признать идентичными и
сделанными одной рукой. Хотя есть вопрос: наклон подписи имеет наклон 15`-20` в
то время как запись фамилии имеет обратный градус в левую сторону от -15` до –
5`, причём сила давления, судя по трассе,
на пишущий элемент гораздо меньше и имеет совершенно иные скоростные
качества по росчерку – сделано другой рукой.
2.
Протокол личного обыска.
- подпись, фиксирующая достоверность
процессуального действия.
Вот здесь и
начинается множество вопросов. Она совершенно не идентична предыдущим двум. Имеет искривленную линию
относительно горизонтали. Первый элемент подписи по углу наклона имеет разницу по вертикале с последним более чем 30`. Завершающий росчерк
чрезмерно удлинён. Отсутствует вводная заглавная «В». Подпись и запись фамилии
на этот раз в ряде элементов и признаков обладают идентичностью по нажиму,
кольцевым виткам и по положению на строчном ограничителе. Записи фамилии первой
и этой подписи можно признать совершенно идентичными по подавляющему количеству
признаков.
Если считать,
что сам понятой расписывался и собственноручно писал свою фамилию то, как можно
понять, что он ошибается в первом слоге собственной фамилии и вместо КАЗАЛОВ
- написал КОЗАЛОВ.
3.
Протокол опроса.
- подписи за метрические данные и объявление
прав.
Технически их
невозможно считать подписями, - рисунками. Потому что все элементы выполнены с
одной скоростью, словно не расписывались, а откровенно рисовали подпись. На это
указывают во-первых тупые окончания в подписях
(указано красным). Первая подпись начинается с точки (малый жёлтый круг). Ни
одна из сторон витков не отличается от противоположной по нажиму и скорости
оставляемой трассы. Завершающий росчерк первой подписи отличается выгибом вниз
– полное отсутствие скорости при произведении росчерка. (Можно было бы признать что это совершается на чье-то спине или мешке
ваты). Но завершающий росчерк второй подписи имеет истончающийся кончик и
обладает признаками скоростного написания. Центральные части подписей полностью не
соответствуют друг другу: в первом случае завиток вверх, во втором – вниз. Обе
они имею существенные отличия от первых двух: двойная дуга буквы «В» в первом
случае имеет угловатую форму, а во втором – волновую. В первой, второй,
четвёртой, пятой подписях последняя «в» не имеет
нижнего кольцевого витка как в третьей подписи.
Моё личное мнение, что лицо которое рисовало
эту подпись – мало практиковалось.
4.
Протокол опроса.
О подписи уже
и речи нет. Осталось сравнить подчерки.
Образец из
протокола личного обыска:
И ещё один
оттуда же:
Из-за
скудности материала что-либо точно утверждать трудно. Но в глаза бросается, что
начертание «З», «О», «А», «В» в первом образце и остальных обладают
существенными отличиями, также имеется несогласованность в соединительных
элементах между буквами.
Кроме
различий в подписях моё внимание привлёк и сам протокол опроса понятого. Он утверждал,
что в день задержания заявителя вышел из дома чтобы
встретить свою сожительницу. А дом находится в районе остановки «Магазин «Луч».
И вскоре оказался в районе УВД г. Орска, причём о том,
что ему пришлось воспользоваться общественным или иным транспортом – ни слова. Степной
сайгак заколдобиться от такой резвости. А на вопрос
сотрудников милиции имеет ли он свободное время – ответил согласием. Вона как!
- вышел встретить подругу на остановку, вскоре оказался в четырёх километрах от
неё и с вагоном свободного времени.
И ещё, -
изучая материалы пришлось обратить внимание, что почти
всех прикосновенных лиц из слуг закона посетили
приступы склероза. Никто не настаивает, что это была существенная веха в
деятельности ОВД, но так быстро события не могут истираться из памяти, пусть
даже если они кажутся банальными и повторяющимися по несколько раз на дню.
Кстати,
уникальный случай следователь который расследует уголовное дело также получает
в производство его же заявление в котором просит
привлечь сотрудников милиции за должностные преступления. Впоследствии зам.
прокурора в очередной раз отказывая в
возбуждении уголовного дела указывает что отсутствует норма закона, которая
прямо запрещает поручать следователю расследующему уголовное дело в отношении
подозреваемого, также рассматривать поступающие от того заявления о возбуждении
уголовного дела, но по другим основаниям. И с точки зрения логики понятно почему следователь рассматривая заявление заявителя,
- неизменно именует его следственно-арестованный. Хотя к материалу проверки это
не имеет никакого решающего и определяющего значения. К тому же законодатель
чётко определил, что сторону обвинения как в этом случае представляет прокурор
и следователь. Очевидно, законодателям и в голову не могла прейти мысль, что
тот же подозреваемый или обвиняемый может обратиться к тому же прокурору с
требованием о восстановлении ряда своих прав. А тот в свою очередь поручит это
следователю, который уже находится на стороне обвинения по тому же лицу, но по
другим основаниям. В принципе такая ситуация должна блокироваться отводом
следователя, потому что тот ну хотя бы косвенно имеет прикосновение.
Но есть один
умопомрачительный казус этому же заявителю – Костюк Н.А. было простым письмом отказано в удовлетворении
заявлений в отводе следователя на том основании, что ст. 119 УПК не даёт ему
право ни заявлять, ни ходатайствовать. Поскольку видите ли он не является участником судопроизводства из-за того что не
имеет процессуального статуса: потерпевший, представитель, подозреваемый,
обвиняемый … ПЛАКАТЬ крокодильими слезами хочется после таких выводов. И сожалеть,
что среди моих коллег юристов есть такие как зам прокурора Ленинского района Зудерман, которым уже почти девять лет не судьба читать
постановления и определения Конституционного Суда РФ. А тот, между прочим,
каждый три года кромсает эту самую 119 УПК. И его позиция
выражена в 11-П от 27 июня 2000 года,
119-О от 22 января 2004 года,
345-О от 05 ноября 2004 г.
и т.д., где чёрным по белому сказано, что не так важен процессуальный статус
как ситуативная сущность и положение лица, и тем самым Конституционный Суд
расширил рамки процессуальных статусов до стадии подачи заявления. И это
было больше восьми лет назад!!! А в прокуратуре Ленинского района Орска об этом
ещё не узнали или же там решили, что действующее российское законодательство в
отрасли уголовного процесса ограничивается одной тоненькой книжицей.
В общем не очень щекотливое дельце похоже может натворить
больше грохота чем большое тело в посудной лавке. В возбуждении уголовного дела
отказывали четыре раза, столько же раз отменялось и постановление об отказе в
возбуждении уголовного дела. И дельце не стоящее выеденного яйца выявило пропасть которая отделяет некоторых представителей
правоохранительных органов от действенного правосудия.
Радует
невероятное обстоятельство – одно из постановлений об отказе в возбуждении
уголовного дела вынесено 31 декабря. Вы представляете старшего следователя
прокуратуры в костюме рождественского зайца под ёлкой, который строчит на
ноутбуке не поздравительные открытки в e—mail, а
«отказники». – Верится с трудом. А вот гораздо легче, - что в воскресенье
(О-БОЛ-ДЕТЬ) 31 декабря (ОДНИ СЛЮНИ, - СЛОВОВ НЕТ) тот же старший следователь
прокуратуры сидит в гордом одиночестве в своём кабинете, находясь на суточном
дежурстве, в ожидании вызова и между делом пишет те же «отказники». Ну, может быть, - может. Только
это попахивает медалью «За самоотверженный труд и рвение им. Надрывина Пупкова-Грыжина».
Александр
Чайка
(Агентство журналистских расследований
«Медиа-Бомба»)
Главная 
