Такового ещё не было на полях наших судебных баталий. Если честно, - с точки зрения судебного репортёра, - это дело уникальное только по той причине, что в нём сошлись лбами не маленькие эксперты. И повод был для этого. – Наследование имущества - один из самых сложных вопросов гражданского правосудия. Порой трудно разобраться, кто обладает полным правом, а кто - ограниченным, тем более дополнительным. Ещё труднее понять взаимоотношения родственников: до получения права на наследование - одни, а уже после смерти наследодателя - военно-конфликтные.

В той ситуации, которую очень хочется описать (аж, «клава» трешшыт) сыграли роль две непоследовательные смерти. В 1998 году умер отец семейства – Пузиков Ю. Почти все наследополучатели благоразумно отказались от своих прав в пользу его жены. Естественно, в том числе все наследники первой очереди – дети.

Но дальнейшее развитие событий показали, что вместе со смертью мужа, одновременно с его похоронами у его жены - умерло часть её души и под кладбищенский спуд она отправила вместе с ним и своё сердце. И это не мудрено: прожив всю жизнь вместе; родив и воспитав сына; привыкнув к близкому родству души и тела; надеясь на тихую и спокойную старость, окружённую любящим сыном и сопливыми внуками с подранными коленками… Но тихая мечта обрушилась быстро и скоропостижно, - со смертью мужа. У женщин редко бывает в груди железное сердце, - чаще оно создано из крови, мозолей от неурядиц, шрамов подозрений, скорби прошедшего и надежд на будущее.  В минуты чудовищного горя, в момент потери - оно может лопнуть и потерять всякую связь с реальностью.  И легенда об овдовевшей скорбящей лебёдушке, которая складывает под облаками крылья и камнем падает на землю - становится реальностью.     

О гроб своего любимого мужа, его жена, Пузикова Т.Н., сломала себе душу, может быть - даже убила свою душу. – Тут же все близкие родственники и соседи заметили разительные изменения в её характере. Она стала видеть этот мир по-другому, чем остальные. И корила их за то, что они не видят явного, но трепещут над мелким. Только с понимаем для себя самой - она искала родственную душу, которая могла бы понять её скорбь и разделить с ней её трагедию. И была готова за это отблагодарить, более того, она заранее писала завещания как дарственные, только с условием, - что человек, которому она готова отдать всё имущество сможет понять глубины её страданий и облегчить их. Таких завещаний было множество. Разочаровавшись в ком-то, она вдруг находила на горизонте другого и тут же оформляла новое завещание. Потом – снова и снова… И так продолжалось до 2002 года пока она не покончила с собой самоубийством. Причиной последнему стало – душевное одиночество. Да, рядом были сын и внуки, но рядом не было того в которого она много вкладывала свои надежды и уверенность. Усталость от одиночества позволила наложить на себя руки… И не пытайтесь осуждать одиночество и тоску, ведь тогда при каждом последующем шаге всё равно видишь перед собой пропасть  которою уже нет ни сил, ни желания засыпать…

Последним завещанием, которое оформила Пузикова Т.Н. – стало завещание на племянника Ильина К.И. Который вцепился в упавшую с неба манну буквально зубами и клешнями. По закону он не имел никаких прав на наследование, но оно предоставлялось ему силой завещания нездоровой психически женщины. Начались долгие тяжбы в судах, где сын четы Пузиковых – Пузиков А.Ю. пытался отвоевать отчий дом и доказать, что его мать писала завещания, не сознавая последствий и не понимая реальной ситуации, причём он полагался при этом на показания многочисленных свидетелей: родственников и соседей матери. 

Выдержка из выступления Пузикова А.Ю.: «После смерти отца, - моя мать стала необоснованно обвинять внука, что он, якобы, поливает рассаду бензином, стучит кувалдой по стенам дома, разрушая его этим, мажет соляркой стены, ломает дверные замки, делает в полу трещины, просверливает двери и т.д. Ее соседи, выступившие по делу свидетелями, это подтверждают. Незадолго до смерти она позвонила мне и сказала, что все потеряла, изготовила себе памятник. Попросили, чтобы я ее похоронил. Тут же попросила, чтобы я изготовил ей памятник и дать 500 руб. внуку, оставив себе 1500 руб. наличными».

 При жизни Пузиковой Т.Н. был выставлены ряд психиатрических диагнозов, один из которых был «синдром навязчивых ???????? состояний». Врач как обычно написал что-то криптографически – только для себя понятным шифром. – Может быть «бредовых»?

Судом было принято решение произвести посмертную судебно-психиатрическую экспертизу с поручением её проведения Оренбургском центру психиатрического здоровья. Эксперты однозначно высказались, что Пузикова Т.Н. не могла адекватно оценивать свои действия по причине невменяемости на момент составления завещания. Суд не устроило такое положение вещей и перепоручил провести экспертизу никому ни будь, а сразу институту им.Сербского. Ну, казалось бы вершина психиатрической экспертизы. Ан, нет! Не так давно этот самый институт существенно подмочил свою репутацию. Всем помнится скандал поднятый СМИ из-за трёх летнего содержания с психиатрической лечебнице Димы Медкова, того самого 17-летнего парня из Ставрополья, которого обвинили в расчленении собственной сестры и сожжении её останков в печке. А тот самый институт подтвердил, что парень двинулся умом. Но сестра ровно через три года перезвонила из Дагестана и сообщила, что у неё всё «о`кей».

Эксперты этого же института, по делу Пузикова, проигнорировав первичные психиатрические диагнозы, частично проанализировав и кусками в угоду Ильину исследовав предоставленные сведения – крайне халатно отнеслись к выполнению своих функций. А может, получили на лапу? Но судебную психофизиологическую экспертизу на эту не дал провести суд Советского района г.Орска под председательством судьи Малкова А.И. уже по другому делу и в 2008 году.  Очень подозрительно в этом свете выглядит то, бывшая судья Ефремова И.П. долгое время придерживала материалы для пересылки в института им.Сербского – аж четыре месяца. И в итоге выслала только часть необходимых документов, например, была приложена только одна из записок наследодателя, в то время как вторая написанная ею в тот же день, будто солнце обладает пультом ДУ и само выключает у неё телевизор, - тем самым подтверждающий психиатрический статус – не было принято судом во внимание, как не имеющее доказательственной силы. Дескать, написано не рукой самого наследодателя. Хотя первая из них была принята без каких-либо оговорок. Перечислять ляпы психиатров института Сербского места не хватит.

Халатность (или коррупционность?) проведения посмертной психиатрической экспертизы Пузиков пытался оспорить через следственный комитет прокуратуры Хамовнического района Москвы. Но решение Хамовнического суда было положено в долгий ящик и так бы погибло бы через пару лет в архиве, если бы сами Пузиковы через суд не долбили лбы прокурорских следователей.

Вообще-то этому делу свойственны процессуальные задержки. Работники прокуратуры как Орска, так и Москвы неизменно ссылались на собственную забывчивость. Судьи необоснованно затягивали на длительное время движение процесса. Совершали этические нарушения, вступая в контакт на короткой ноге с Ильиными.

Но в целом российское правосудие приняло однобокую позицию, которая заключалась в безоговорочном принятии как единственного и полного волеизъявления наследодателя – завещания. С одной стороны правильно, поскольку составитель такого одностороннего документа с точки зрения международного права должен «состоять в полном здравии ума и обладать полной памятью». Таковы жёсткие правила, например во Франции и Германии, законодательства которых полностью исключают возможность даже подозрения  на психиатрическую симптоматику. Достаточно жёсткое и регламетно-настроенным законодательство по наследованию существует в целом по ЕЭС, но в основном в странах Западной Европе. Россия только-только начинает шлифовать под себя наследование и только пытается вникнуть в авторское право.

Контраргументом Пузиков А.Ю. провёл через третейский суд независимую от государства судебную психиатрическую экспертизу в ООО «Бюро независимой экспертизы «Версия». Эксперты вынесли нелицеприятное решение, которое сильно бьёт по имиджу института им. Сербского. И так крепко, что непонятно где они смогут найти скребок, чтобы собирать дерьмо от собственных ошибок, которое началось разлетаться по всей России и достигло Страсбурга. Будь наша держава маленькой, будь наши граждане тупы и безграмотны, - эксперты института могли бы маленьким сосочком для герани собрать свои зловонные ошибки и похерить  в какой-то урне. Но мы разучились прощать преднамеренные ошибки, мы разучились молчать и готовы обкладывать девятиэтажным матом даже экспертов института им.Сербского, и пусчай они потом думают, что это сутяжно-матерный синдром.

Кроме того, нарисовались ещё два – пока, якобы, законных наследополучателя, которые сражаются за то, что не может принадлежать им – поскольку Ильин старший скоропостижно сошёл в могилу. И дальше вгрызаться в тома судебных процессов стали жена и сын последнего. Похоже Божий суд уже свершился – он, Ильин старший,  не получил вожделенного и того, что никогда не могло быть его собственностью, а за желание урвать лишнее - был наказан. Азиатские медиумы называют это «раскрытие Ворот смерти», «непотребной алчностью».  Урон понесли все, кто вставал на сторону Ильиных: у адвоката Драчёвой сгорел дом, у двоих в том числе и у одного из судей сошли с ума близкие родственники. Это из разряда очевидное-невероятное, на которое не имеет право обращать внимание судебный репортёр и юрист по образованию, но такие факты и на дохлой козе не объедешь. И подспудно заставляют обращать на себя внимание. 

Европейский суд по защите прав человека зарегистрировал жалобу Пузикова А.Ю. по этому делу. – Радуйся Орск, ты опять отрицательно прославишься, скорби Россия: снова твою судебную систему признают отвратительной. Кстати, ещё не разу ЕСПЧ не принимал дела из России по нарушению наследственного права. Круто!!!- браво орским судьям. Прославимся, хоть не в трудовых орденах, а в поругании псевдосудебной власти...

Александр Чайка

Агентство журналистских расследований

«Медиа-Бомба».