13. Российская Федерация нарушила в отношении меня следующие положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод:

ст.3 «Никто не должен подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». 23.07.2003 г. я был задержан по месту жительства по ул.Красногвардейской,109 в г.Орске сотрудниками Октябрьского РОВД г.Орска по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ч.4 ст. 111 УК РФ. Затем меня доставили в Октябрьский РОВД г.Орска, где ко мне должностными лицами, в том числе старшим следователем прокуратуры Карякиным Е.В., были применены пытки и бесчеловечное обращение с целью моего самооговора в преступлении, которого я не совершал. В результате противоправных действий должностных лиц мне были причинены телесные повреждения, которые подтверждены при моём  медицинском освидетельствовании судебным экспертом (см. в уголовном деле заключение эксперта №2620 т.1 л.д.155—155/об). На самом деле пытки повлекли более серьёзные последствия для здоровья, чем указано в заключении эксперта. В суде Ленинского района г.Орска был рассмотрен мой иск о компенсации морального вреда, причинённого пытками. При этом мне также было отказано в проведении указанных экспертиз. Подобного рода факты подпадают под действие прецедента Аксой (Aksoy) против Турции Судебное решение от 18 декабря 1996 г. «61. Суд…считает, что там, где человек взят под стражу в полицию в полном здравии, а в момент освобождения имел телесные повреждения, государство обязано предоставить правдоподобные объяснения о причинах повреждений; неисполнение этого совершенно четко влечет за собой вопрос, подлежащий обсуждению в Суде по статье 3 Конвенции (см. решение по делу Томази против Франции от 27 августа 1992 г. Серия А, т. 241-А, с. 40-41, п. 108-111, и решение по делу Рибич против Австрии от 4 декабря 1995 г. Серия А, т. 336, с. 26, п. 34).

62. Статья 3, как Суд уже много раз отмечал, охраняет одну из основных ценностей демократического общества. Даже в наиболее сложных обстоятельствах, таких как борьба против организованного терроризма или преступности, Конвенция совершенно четко запрещает пытки или бесчеловечное, или унижающее достоинство обращение или наказание. В отличие от большинства материально-правовых положений Конвенции и Протоколов N 1 и 4 статья 3 не предусматривает исключений и не разрешается ее частичная отмена: согласно статье 15 она не перестает действовать даже в случае чрезвычайного положения, угрожающего существованию нации (см. решения по делу Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г. Серия А, т. 161, с. 34 п. 88; по делу Серинг против Соединенного Королевства. Серия А, т. 161, с. 34, п. 88; по делу Чахал против Соединенного Королевства от 15 ноября 1996 г. Reports, 1996-V, с. 1853, п. 79).

63. Для того, чтобы определить, можно ли квалифицировать какую-либо форму плохого обращения как пытку, Суд должен принять во внимание разграничение, проводимое статьей 3 между этим понятием и понятием бесчеловечного и унижающего достоинство обращения. Как уже отмечалось ранее, это разграничение было включено в Конвенцию, чтобы позволить поставить клеймо "пытка" только на преднамеренное бесчеловечное обращение, вызывающее очень сильные и жестокие страдания (см. решение по делу Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г. Серия А, т. 25, с. 66, п. 167)». Вместо того, чтобы в рамках внутреннего законодательства провести тщательную проверку в целях изобличения преступников, дознаватель ОВД Октябрьского района по МО г.Орск и национальные судебные инстанции сделали всё для того, чтобы сокрыть тягчайшее нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод: применение пыток во время предварительного следствия по уголовному делу. Это доказывается тем, что национальные судебные инстанции не обязали дознавателя осуществить наиболее эффективные в моём случае проверочные действия по ходатайству моего защитника, без чего изобличить преступников невозможно. Данные средства включали в себя судебное психофизиологическое обследование на предмет проверки содержимого моей памяти о лицах, применивших ко мне пытки, а также судебно-медицинское обследование на предмет установления реальной тяжести вреда здоровью. Подобные решения властей подпадают под действие прецедента МЕНЕШЕВА ПРОТИВ РОССИИ ЖАЛОБА № 59261/00 ПОСТАНОВЛЕНИЕ от 9 марта 2006 (см. о нарушении ст.13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Кроме того, применение пыток является столь вопиющим нарушением Конвенции о защите прав человека и основных свобод, что по делам данной категории не может быть сроков давности привлечения к уголовной ответственности, подобно тому как нет сроков давности для нацистских преступников. Это вытекает из решений Нюрнбергского трибунала 1946 года.

ч.1 ст.6 Было нарушено моё право «…при определении… /моих—С.К./ гражданских прав и обязанностей … на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона».

1)            Прецеденты Европейского суда по правам человека в развитие смысла КОПЧ предоставляют национальным судебным инстанциям самые широкие полномочия или возможности для оценки доказательств по рассматриваемым ими делам (судебная дискреция). Если явному бреду национальные судебные инстанции придадут логичную форму, то в принципе это не является нарушением ч.1 ст.6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, даже если будет вынесено заведомо незаконное судебное решение с точки зрения внутреннего законодательства: прецедент Шенк (Schenk) против Швейцарии Судебное решение Европейского суда по правам человека от 12 июля 1988 г. 46. Статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, но она не устанавливает каких-либо правил допустимости доказательств как таковых; это задача внутреннего права. Суд, таким образом, не может исключить принципиально и in abstracto приемлемость такого рода незаконно полученных доказательств. Он должен только оценить, было ли судебное разбирательство по делу … в целом справедливым». Однако для моего случая имеется другой прецедент Европейского суда по правам человека, поскольку явные нарушения моих прав ни по внутреннему, ни по международному праву не могли быть фактами, которые возможно положить в основу справедливого судебного решения: Хаджинастасиу против Греции: «Напомнив, что государства, подписавшие Конвенцию, обладают значительной свободой в определении соответствующих средств для соблюдения требований Ст.6 ЕКПЧ, Суд напомнил, что суды должны, однако, указывать с достаточной ясностью доводы и мотивы, на которых они основывают свои решения». Так национальные судебные инстанции не дали никакой оценки тому обстоятельству, что я был лишён права на справедливый, независимый и беспристрастный суд, на на защиту от пыток и эффективные средства правовой защиты (см. о нарушении ст.3; ч.1 ст.6 и ст.13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). С 2003 года я пытаюсь добиться восстановления своих прав, защищаемых ст.3 и 13 КОПЧ.

2)            Был нарушен принцип равноправия сторон (прецедента Европейского суда по правам человека Де Хаэс (De Haes) и Гийселс (Gijsels) против Бельгии Судебное решение от 24 февраля 1997 г.  «53. Суд подчеркивает, что принцип равенства сторон - составной элемент более емкого понятия справедливого судебного разбирательства - требует, чтобы каждой из сторон была предоставлена разумная возможность представить свое дело в таких условиях, которые не ставят ее в существенно менее благоприятное положение в сравнении с оппонентом (см. среди других источников решение по делу Анкерл против Швейцарии от 23 октября 1996 г. Reports, 1996-V, с. 1565-1566, п. 38)»). Национальные судебные инстанции не учли, что я нахожусь в особо уязвимом положении и без надлежащего судебного решения не имею возможности пройти судебную психофизиологическую экспертизу или исследование, поскольку следственные органы мне в этом чинят препятствия.

3)            Указанные выше нарушения стали возможны в силу того, что в России по большинству дел, рассматриваемых в порядке УКПК РФ, как, впрочем, и большинству иных дел,  в принципе отсутствует справедливый, независимый и беспристрастный суд. Последнее вызвано тем, что действующий уголовно-процессуальный кодекс исключает суд присяжных при рассмотрении материалов по жалобам на решения и действия (бездействие) должностных лиц, действующих в официальном качестве. Все несправедливые судебные решения стали возможны в силу дискриминационного характера законодательства России: суд присяжных не предусмотрен в качестве обязательного даже по всем уголовным делам, а возможен только по очень ограниченному количеству уголовных дел (составы преступлений по последним см. п.2 ч.2 ст.29; ч.3 ст.31 УПК РФ). В связи с этим на судей любого уровня легко оказывается коррупционное давление, а также воздействие представителями исполнительной власти или вышестоящими судебными органами и должностными лицами. Таким образом, изначально я стал жертвой нарушения ч.1 ст.6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, поскольку в силу дискриминационного характера УПК РФ был лишён права на независимый, справедливый и беспристрастный суд согласно прецедента Белилос (Belilos) против Швейцарии Судебное решение Европейского суда по правам человека от 29 апреля 1988 г. Поэтому мои доводы просто игнорировались, что вызывало и продолжает вызывать у меня очень сильные и жестокие страдания. Мировая юридическая практика выработала принцип, согласно которому суд присяжных в первой и апелляционной инстанции способен в разумные сроки вынести окончательное решение, соответствующее требованиям как внутреннего, так и международного права. Противоположное приводит к полной зависимости суда от власть предержащих и коррупционного воздействия, поскольку судья в любом случае зависим от исполнительной власти, хотя бы потому, что она выплачивает ему денежное содержание. В то же время присяжные заседатели не связаны с исполнительной властью и в этой части являются независимыми. Именно присяжные решают вопрос об удовлетворении или не удовлетворении жалобы, тогда как судья обязан только обеспечивать порядок в судебном заседании и, возможно, определять порядок исполнения судебного постановления. Это говорит о то, что в отношении меня был нарушен прецедент Европейского суда по правам человека Белилос (Belilos) против Швейцарии Судебное решение Европейского суда по правам человека от 29 апреля 1988 г. «64. "Суд", как его понимает сложившаяся практика Суда, это юрисдикционный орган, решающий вопросы, отнесенные к его компетенции на основе норм права, в соответствии с установленной процедурой (см. из наиболее поздних решение по делу Х. против Бельгии от 30 ноября 1987 г. Серия А, т. 127, с. 34, п. 50). "Суд" должен также удовлетворять ряду других требований, а именно: независимость от исполнительной власти, беспристрастность, несменяемость. Судебная процедура должна предоставлять обвиняемому соответствующие гарантии, при этом некоторые из них содержатся в тексте статьи 6 п. 1 (см. inter alia решение по делу Ле Конта, Ван Левена и Де Мейера от 23 июня 1981 г. Серия А, т. 43, с. 24, п. 55)».